С. Кузнецов
Война с эмиром Абдуррахманом. Часть I - Поражение войск эмира.
Абдуррахман, основатель современного Афганистана, родился ок. 1844 в Кабуле. Он был сыном Афзал-хана и внук Дост Мухаммада, основателя династии. Незадолго до смерти в 1863 Дост Мухаммад назначил наследником своего третьего сына Шер Али. Против него выступил Афзал-хан, что привело к гражданской войне. Абдуррахман принимал в ней самое активное участие, но после пяти лет военных действий был вынужден бежать в Самарканд (1868 ).
Приход Абдуррахмана к власти был связан со 2-й англо-афганской войной 1879, вскоре по окончании которой победившие англичане признали Абдуррахмана эмиром Кабула. В 1881 он распространил свою власть на Кандагар и Герат, а к концу десятилетия завоевал Хазараджат и Афганский Туркестан.
В 1873 году, после присоединения Средней Азии к России, Англия и Россия заключили соглашение, по которому северной границей Афганистана признавалась река Амударья. Однако в 1883 году эмир Афганистана Абдуррахман-хан нарушил договоренности 1873 года и при поддержке Англии вторгся в Рушан, Шугнан и Вахан. До 1891 года афганцы брали с местного населения дань не только натурой и деньгами, но и людьми (рабство в Афганистане было отменено лишь в 40-х годах ХХ в.). В округах Шугнан и Рушан, на которые разделили Западный Памир, была введена новая система управления и назначены уездные начальники-хакимы. Резкое ухудшение положения привело к массовому бегству местного населения в пределы российских владений, в Читрал, Хунзу и в другие районы. А оставшиеся неоднократно поднимали восстания, которые жесточайшим образом подавлялись афганцами. Эта ситуация, а также многочисленные призывы местных жителей о помощи вынудили Россию активизировать свою дипломатию. В 1895 году было заключено так называемое Памирское разграничение, по которому река Пяндж объявлялась границей между Афганистаном и Россией. Но в связи с тем что левобережные территории бадахшанских шахств и левобережный Дарваз отошли к Афганистану, российское правительство сочло необходимым компенсировать бухарскому эмиру потерю и отдало ему земли так называемой Восточной Бухары, а также правобережье Западного Памира.
Абдуррахман создал сильную армию, ввел эффективную систему сбора налогов и централизованное бюрократическое управление. Он покорил много близлежащих земель, и только немусульманский Кафиристан оставался непокоренным эмиру.
Предыдущие правители Афганистана предпринимали многократные попытки распространить Ислам и там, но население Кафиристана успешно пресекали эти попытки вплоть до 1896 года. Пока их не застал врасплох зимний поход, предпринятый эмиром Абдуррахманом.
Сначала эмир отправил к даланам своих эмиссаров и через них предложил добровольно войти в состав Афганистана, и принять ислам суннитского толка. Компактно проживавшие в Кафиристане индуистские кланы решительно отвергли такое предложение. Армия Абдуррахмана уже не раз вторгалась в их земли, но каждый раз понеся потери, возвращалась ни с чем.
К тому времени даланы-индуисты проживали на территории нескольких разветвляющихся горных долин, в пяти больших и нескольких малых селениях. Численность индуистского населения, согласно одним данным составляла около двенадцати тысяч человек, согласно другим – в три раза больше.
В августе 1896 года Абдуррахман послал в Кафиристан войска, с целью покорить народ и понудить его принять ислам. Однако и эта экспедиция закончилась ее провалом.
Отрядам эмира удалось подойти незаметно к селению Савад-дэхгар. Они захватили этот населенный пункт и потребовали от его жителей признать над собой над собой эмирскую власть и принять ислам. Горцы, все до одного, отказались, и были зверски убиты на месте. Однако одному пастуху из Савад-дэхгара, удалось не попасть в плен захватчикам. Он добрался до селения Ангаб-дэхгар и предупредил его жителей. Те послали весть о вторжении своим соседям. Войско эмира подошло к Ангаб-дэхгару и встретило ожесточенное сопротивление населяющих его «неверных». Сопротивление подавили, всех жителей - вырезали.
После этого армия эмира вошла в долину реки Суарйе, чтобы захватить Суар-дэхгар. Однако селение было пустым. Его жители, оповещенные о вторжении, ушли из долины горной тропой. Обследовав всю долину и никого не найдя в ней, афганцы повернули назад. В том месте, где долина сильно сужалась, они попали в засаду и потеряли значительное количество солдат. Атаковавшие их горцы, засевшие в скалах над долиной, ушли горными тропами. Полковник Реза-Али двинул войско вверх по ущелью, вдоль реки Арак-суэ вглубь страны. Но на следующий день путь ему преградило обьединенное войско под предводительством алэдов Шэрдэба, Виреша, Аргельдэба. В ожесточенной битве Реза-Али потерял две трети своего войска. Он отступил, но даланская конница преследовала его отряд, нанося удары до тех пор, пока последний афганец не пал мертвым или раненым.
Разбив эмирское войско, горцы устроили большой праздник. Резе-Али отрезали голову и насадили ее на шест. Это была далеко не первая, но очередная по счету победа даланов над иноземными, как афганскими так и прочими агрессорами.
Неудачи постигли эмирское войско и в тех территориях, где проживали гуджары, нари, ашкуни. Жители горных селений узнавали о подходе эмирских отрядов, и забрав скот, уходили горными тропами. Воины нескольких селений, пользуясь лишь им известными тропами, обьединялись вместе и неожиданно атаковали афганцев, нанося им урон и заставляя убраться восвояси. Ни один из народов Кафиристана не пожелал ни добровольно, ни под нажимом силы принять ислам. То же происходило и в афганской части Читрала.

Война с эмиром Абдуррахманом. Часть II. Зимний поход. Геноцид.
Абдуррахман изменил стратегию. Он решает подождать четыре-пять месяцев, и напасть на Кафиристан зимой. Во-первых, высокогорные перевалы и тропы, соединяющие многие долины между собой, зимой становятся непроходимыми из за снега и льда. Кафирам будет трудно ускользать от преследования, обьединяться вместе, наносить удары в тыл и с флангов. Во-вторых зима в Кафиристане – суровое время года. Никто еще из предыдущих афганских владык не атаковал его народы в это время года, в силу неблагоприятной для походов погоды. Значит есть большой шанс застать кафиров врасплох.
В конце декабря 1896 года армия Абдуррахмана опять вторглась в Кафиристан. Горцы как раз отпраздновали свой праздник Джалайх и приход нового года, согласно их календарю. Многие селения, расположенные в узких горных долинах, оказались изолированными от окружающего мира, когда войска эмира заблокировали проходы в долины. Их жители дрались яростно и ожесточенно, однако афганцы имели огромное численное преимущество. Их армия была вооружена современным по тем временам британским оружием, пришедшим к эмиру от поддерживающих его англичан. Так были вырезаны селения Суар-дэхгар, Каждум-дэхгар, Укоб-дэхгар.
Горцы дрались так, чтобы ни в коем случае не даться в руки врага живыми - о феноменальной жестокости эмира Абдуррахмана было известно всем. Так например: родственннки бывшего командующего войсками в Шугнане и Вахане - Джарнейля-Сеид-Али-хана, перешедшего на сторону Исхак-хана, подверглись следующему наказанию: мужчинам выколоты были оба глаза, а женщинам по одному, чтобы оне могли работать и кормить отцов и мужей, и все они сосланы на жительство в разоренный Шугнан. Одного же из подчиненных Сеид-Али-хану командиров полка привязали за шею так, что он не мог ни лечь, ни сесть, а приставленные часовые ударами палки по голове будили несчастного, если он вздремнет стоя. Кормили его сухою и сильно соленою пищею, когда же он, изнемогая от жажды, просил пить - подавали воду, настоенную на табаке, которая производила сильную рвоту. В этом виде его обвозили по городам Бадахшана, выставляя напоказ народу. Наиболее красивых из захваченных женщин эмир отправлял в Кабул, в свой гарем, остальных отдавал своим воинам на потеху и в качестве рабынь.
Рабство было совершенно неприемлимым для даланов, гордящихся своим божественным происхождением и подвигами великих предков. Согласно их представлениям человек, умерший в рабстве, получал дурное перерождение. Горцы воевали со своими врагами всеми возможными способами, и часто одерживали победу над ними. Если дела были совсем плохи, молодые женщины воевали с врагом плечо к плечу мужчинами. Вследствие их воинственности, несгибаемости и гордости, в сочетании с их поклонением ужасающим врага божествам – Рудре, Бхайраве, Кали, за горцами-индуистами среди мусульман утвердилась слава «страшного народа», «демонов». Вступать с ними в схватку опасались и более многочисленные народы. Однако, при всем этом, горцы Кафиристана не проявляли к живому врагу и четверти от той жестокости, какую проявили войска эмира Абдуррахмана.
В случае если они видели, что им не победить врага, как и не уйти от него, даланы вступали в последний священный бой, чтобы избежать рабства и пыток погибнув в бою, с оружием в руках. Те, кто не мог держать в руках оружие, убивали сами себя или друг друга – по их представлениям это приближало их к Шиве и защищало от дурных реинкарнаций.
Укоб-дэхгар располагался прижавшись к отвесной скале, в него вела лишь одна крутая и узкая тропа. Войска эмира три раза шли по ней на штурм, и каждый раз штурм заканчивался гибелью большого количества афганских солдат. Жители дэхгара имели вдоволь продовольствия и запасов воды. Осада его принесла не много пользы. Тогда афганцы доставили в долину пару английских пушек и из них расстреляли селение. Погибли все, кто укрылся в Укоб-дэхгаре.
Мэнран-дэхгар, славный своими башнями, переходил из рук в руки два раза. Очередной раз захватив его, афганцы оставляли в нем свой гарнизон. Однако, по истечению нескольких дней, даланы пробирались в дэхгар через подземный ход, уничтожали гарнизон, и над башнями вновь возносилось Анкхтар-алам –черно-красное знамя, с белой шестнадцатилучевой звездой по центру полотнища. Дело кончилось тем, что эмир Абдуррахман приказал ставнять Мэнран-дэхгар с землей, так чтобы о нем не осталось даже памяти.
Горцы нападали на колонну эмирских войск со всей яростью и отвагой, пользуясь знанием рельефа местности, действуя как открыто, так из засад. Однако, превосходящая их по численности и гораздо лучше вооруженная, армия Абдурахмана все ближе подбиралась к самому большому населенному пункту и оплоту индуизма в Кафиристане – столичному Джалай-анхо. На ее пути втал укрепленный дэхгар Бал-Шэр. Решено было подождать у входа в долину подвоза артилерии, утром обстрелять укрепления и в полдень штурмовать твердыню. Однако ночью даланы вышли из дэхгара и боковых ответвлений ущелья, и напали на вражеский лагерь. В бою полегло много афганцев, остальные были вынуждены бежать, бросив запасы продовольствия и шатры.
Эмир подвел к Бал-Шэру новые подразделения войск. Однако, когда они подошли к месту их бывшего разгромленного лагеря, из ущелья навстречу им выехало главное горское войско под предводительством Харпалнатха Тхакура. Его всадники, обнажив сабли и при поддержке оружейного огня, обрушились на противника вниз по склону. Афганцы попытались под прикрытием ружей развернуть орудия в сторону неприятеля, зарядить их и ударить по коннице, однако они чуть-чуть не успели. Горцы врубились в их войско, круша все на своем пути. Битва была яростной. Афганцы понесли тяжелые потери и отступили. Их противники тоже потеряли много воинов. Они захватили трофеи, в том числе и три пушки с боеприпасами, вместе с недобитым артелеристом, у которого угрозами мучительной смерти выпытали знания, как с этими орудиями управляться.
Узнав о произошедшем, Абдуррахман впал в бешенство. Он пришел в долину Шэр-Анзаб с огромным войском, и артилерийским огнем смел с лица земли Бал-Шэр-дэхгар. Когда его воины добрались до дымящихся руин, то увидели, что им уже некого добивать.
На пути Абдуррахмана встал обрывистый каньон, по дну которого пролегало русло реки Сурхаб-суэ. Горцы разобрали мост через него. Они вели прицельный огонь из укрытий на другом берегу, и эмир призадумался о том, как преодолеть препятствие. Вначале он попытался обойти это место слева и справа. Однако на узких горных тропах засели стрелки. В этом месте два человека с ружьем могли остановит целую армию – армия афганцев не прошла.
Под прикрытием плотного огня афганцам удалось соорудить переправу через русло Сурхаб-суэ. На это у них ушло около десяти дней. Наконец армия Абдуррахмана переправилась на другую сторону. Путь на Джалай-анхо был открыт.
Перед Абдуррахманом лежало самое большое городище даланов, их столица – Джалай-анхо. Оно было укреплено крепостными стенами с башнями. В середине его возвышался Гаруд Харпал – резиденция вождей племени. Акаданское войско укрылось за стенами Джалай-анхо.
Афганцы приступили к артобстрелу стен. Горцы ответили выстрелами катапульт, и трех захваченных у афганцев пушек, убив какое-то количество вражеских солдат. Эмир приказал отвести свои войска на безопасное от катапульт расстояние. После этого арт-обстрел продолжился. Через какое-то время участок стены обрушился и образовалась брешь. Эмир повел армию на штурм. Афганская конница ворвалась в крепость, но даланам удалось выбить врага из нее.
Войска эмира обстреливали и штурмовали Джалай-анхо восемь дней. Крепостные стены и башни изрядно пострадали, но горцам каждый раз удавалось отбросить врага назад. Красно-черное знамя по-прежнему развивалась над Гаруд Харпалом. На девятый день открылись ворота, горская армия под предводительством Ардай-тхакура вышла из Джалайх-анхо и атаковала Абдуррахмана. С душераздерающим боевым кличем, под свист сабель, даланская конница понеслась на штыки и пушки. Одни всадники падали наземь, однако другие бешенно неслись к цели. Афганская конница контратаковала. Завязался ожесточенный бой. Горцы, по-видимому, хорошо понимали, что это их последний шанс. Они яростно и умело били противника, но на каждого из них приходилось по двенадцать-пятнадцать врагов. Афганцы, рассеченые саблями и мечами, падали наземь. Однако на смену павшим приходили все новые и новые солдаты эмира. Пришлось отступить в Джалай-анхо. В этой битве погибли три четверти горской армии. Пал смертью храбрых и сам Харпалнатх Тхакур.
Пока шло сражение, другой конный отряд даланов неожиданно вышел из крепости с противоположной ее стороны. Потеряв два десятка человек, он прорвал блокаду не ожидающих этого врагов, чье внимание сосредоточилось на главной армии горцев, и умчался вглубь долины, вверх по течению реки. В этом отряде, насчитывающем полсотни всадников, помимо мужчин были женщины и дети. Задачей его было исполнить приказ совета старейшин – вывезти из обреченной крепости священные рукописи и реликвии, и укрыть их в Уллу-анхо, расположенном в высокогорной долине Тон Дол. Афганцы погнались за беглецами, но около сорока из них все же ушли от погони. У перевала Кхатаг им пришлось бросить коней и карабкаться вверх по склону. Старейшины распорядились, чтобы в отряде прорыва было равное количество представителей каждого из уцелевших родов – если беглецам повезет, то их генофонд может в какой-то степени сохраниться.

Прошло еще двенадцать дней. Горцы, укрывшиеся за развалинами стен, понимали что их всех ждет в случае если они попадут в руки Абдуррахмана живыми. Их вожди обьявили народу, что желающиеся сдаться эмиру на милость победителя – могут это сделать сейчас. Желающих не нашлось. Эмир напал зимой, когда никто этого не ожидал, и даланы не имели в Джалай-анхо достаточно провианта, чтобы долгое время кормить свое войско. Боеприпасы подходили к концу. Все приготовились к смерти. Матери убили своих детей (чтобы они не стали рабами, и чтобы их кровь не пополнила генофонд врага), и с оружием вышли из руин.
Джалай-анхо продержался еще пять дней. Горцы дрались за каждый кусок стены, каждую башню, каждый дом. Они умирали с радостью, под грозный боевой клич, с оружием в руках, как и подобает воинам, почитающим Рудру, Бхайраву и Кали. Дольше всех держалась башенная резиденция Ардай-тхакуров – Гаруд Харпал. Когда в башне осталось лишь несколько раненых, теряющих способность к сражению, они подняли на верхний ее этаж все, что могло гореть, сложили в кучу, облили горючим составом и подожгли. Так в черном дыму и алом огне растаяло черно-красное знамя священной звезды. Противники, точно море, затопили развалины Джалай-анхо. Над руинами Гаруд Харпала вознеслось зеленое знамя ислама.

Уллу-анхо был не простым населенным пунктом, но представлял собой священное, сакральное место, где находилось четыре древних храма, один из которых был пещерным, и один новый храм.Здесь располагались обиталища анахоретов – мистических подвижников. Численность взрослого населения Уллу-анхо составляла около семи сотен человек.
Выяснилось, что запасов продовольствия и топлива хватит вплоть до сезона открытия высокогорных перевалов. С запасами боеприпасов дело обстояло несколько хуже. В долину Тон Дол, где располагалось священное селение, вел узкий укрепленный мощной крепостной кладкой проход. Сверху, с двух стороно отнего, располагались сторожевые укрепления на скалах. Если принять соответствующие меры – можно было бы повысить обороноспособность долины в два раза. Однако что дальше? Способность выдержать длительную осаду не означала одержать победу. Некоторые старейшины придерживались мнения о том, что Абдуррахман, уже захвативший все остальные принадлежавшие племени долины, не станет заботиться о захвате Тон Дол. Мол, он удовлетворился тем что взял, и боги защитят свой народ, укрывшийся в столь священном месте, от полной гибели.
Другие старейшины не верили в щедрость или великодушие такого изувера и фанатика, каковым был афганский эмир. Они считали, что он придет и уничтожит Уллу-анхо, но не видели лучшей доли для себя и своих детей, нежели умереть в таком святом месте. Торопиться было некуда, и следующее собрание совета перенесли на ближайшее полнолуние.
Влияние кровожадного эмира простиралось на большое расстояние, а в последние годы Абдуррахман еще больше расширил свои владения. Но была черта, за которой он не имел власти. Это была территория империи «Белого Царя». Могие племена и народы, попавшие под власть тирании Абдуррахмана, бежали в туркестанские владения Российской империи. И те из них, кому удавалось пересечь спасительную черту, «Сафэд сархад», оказывались пусть на чужбине, зато в гораздо большей безопастности. Другая безопасная земля была территорией Британской империи, однако путь туда был накрепко перекрыт афганцами.
Сначала многие старейшины восприняли это предложение в штыки – как можно покинуть священную землю предков, предпочтя почетной и героической смерти в ней бегство в страну чужаков, да еще и сомнительным исходом? В результате дебатов и обсуждений, испрашивания у оракулов воли богов, после продолжительных камланий и медитаций, было решено рискнуть и попробовать прорваться в русский Туркестан. Остаться в Уллу-Анхо решили лишь некоторые подвижники и старцы, не желавшие покидать родину и становиться в дороге обузой для соплеменников, а также несколько воинов, решивших погибнуть, защищая святилища, тем самым принеся себя в жертву богам.
Перед племенем встал конкретный вопрос: как осуществить техническую часть замысла? Надо было незаметно для врага покинуть долину путем, по которому в состоянии пройти женщины с малыми детьми, под носом у Абдуррахмана пересечь чужие территории, представляющие собой расчлененные высокогорные хребты и долины, населенные далеко не всегда дружелюбным для непрошенных гостей населением.
Из Тон Дола можно было выбраться еще одним путем, помимо главного прохода – через сеть пещер в соседнюю долину и оттуда через перевалы Сиех и Канджун. После этого путь шел – по речным долинам, населенным тераями, племенем нари и гуджарами, после чего надо было выбраться в Такхар или Бадахшан, пересечь реки, среди которых Тагаб-и Монджан, Хульм и Пяндж – а там уже и рукой подать.
Перед племенем встал конкретный вопрос: как осуществить техническую часть замысла? Надо было незаметно для врага покинуть долину путем, по которому в состоянии пройти женщины с малыми детьми, под носом у Абдуррахмана пересечь чужие территории, представляющие собой расчлененные высокогорные хребты и долины, населенные далеко не всегда дружелюбным для непрошенных гостей населением.

Ждать, пока перевалы откроются от снега полностью – значит рисковать попасться в руки войскам Абдуррахмана. Пришлось выступить в поход в более суровое время. Преодолев Сиех и Канджун, беженцы оказались на земле терай. На пути им встретилось несколько спаленных дотла, разрушенных до основания селений и летовок. Вниз по долине идти было опасным, пришлось переваливать через горный хребет. С десяток гурджаров, встревоженно встретивших пришельцев по другую его сторону, отнеслись к беглецам доброжелательно. Они были едиственными из населения долины, кому удалось спрятаться от афганских войск, и потому уцелеть. Гуджары показали относительно легкий и безопасный путь на север через их горы.
Известный русский исследователь Г. Е. Грум-Гржимайло цитирует летопись придворного афганского хрониста: «Все противившиеся были истреблены, деревни их разрушены, имущество же их перешло в руки храбрых солдат эмира. Там в живых осталось немного. Они должны были принять истинную религию. Так завершилось великое дело покорения страны неверных». Кафиристан превратился в Нуристан — «страну света».

Предания рассказывают о неимоверных трудностях и опастностях пути в Туркестан. Пересекая Кафиристан, племя пробиралось мимо полей, вытоптанных афганской конницей, мимо руин и пепелищ, оставшихся от селений, вокруг которых грудами лежали обглоданные звеьем и птицами человеческие кости. Беженцы карабкались по кручам, пересекали бешенные горные реки, вязли в снегу и селевых потоках, срывлись в пропасти. Несколько раз пришлось вступить в вооруженные столкновения с передовыми и пограничными отрядами эмира, с враждебностью иных местных жителей Южного Бадахшана, населяющих долины тамошних рек. Когда беженцы, наконец, добрались до земель «Белого Царя», из шести сотен взрослых горцев в живых осталось триста шестьдесят человек, плюс те из детей, кто смог выжить в этом суровом походе.
Вот что пишет об этом капитан Скерский, воевавший в те годы за утверждение границ Российской империи под командованием ветерана российско-афганских столкновений полковника Ионова:
«Вчера с «той стороны» прибыл очередной отряд беженцев в составе 362 взрослых туземцев, среди которых как мужчины, так и женщины, с ними их разных возрастов дети. Вид у всех у них очень истощенный. У некоторых следы обморожения, есть раненые. Среди них есть несколько человек, способных обьясниться на дари и наречии пуштунов. По их одежде, виду и тому, что нам удалось установить через переводчика – они жители Кафиристана, из сиех-пошей. Они сбежали сюда от преследований армии Абдуррахмана и просят защиты от него у российской короны. По их словам, они последние представители своего народа, остальные же были вырезаны войсками Абдуррахмана. Подумать только, сколько страданий пережили эти люди, продираясь сюда через хребты Гиндкуша. Казаки Александровича приютили их у себя. [Капитан] Эттинген распорядился оказать всем этим беженцам посильную в наших условиях медицинскую помощь и выделить для их детей и больных несколько отдельных палаток. Все их оружие мы изьяли, однако похоже, что сиех-поши и не питают к нам никаких злых намерений. Наоборот, они проявляют явное дружелюбие. Их старшины очень благодарили нас за приют и помощь, и даже предложили полковнику Ионову в знак благодарности принять в дар золотой песок и рубины, которые они принесли с собой из своей страны. Однако нас с полковником больше заинтересовали их причудливые костюмы и украшения, а также старинные рукописи, написанные на неведомом нам языке, что были найденны при обыске среди их личных вещей.»

Любопытно.

вот видишь тебя ИНДУС ПОВЕРЕ УЧИТЬ давай хоть будешь умнеет.

Бедный народ,сколько страданий.Спасибо за интересную информацию.

Сегодня я особенно белая и особенно пушистая...Кому-то просто особенно повезло...

Я понемного читаю, что Вами написано. Спасибо Очень интересно.

это типа ты хорошая и вежливая да.в принципе ты должна знать историю своей страны хорошо зачем тебе Индия и Россия они с каким боком тебе касаються.какой твой статус там и там = БЕЖЕНКА вот и молчи.

В слове беженка не вижу оскорбительного смысла,печальный,может быть,но ничего обидного.

Сегодня я особенно белая и особенно пушистая...Кому-то просто особенно повезло...

это карма такая.